- Девушка"Три. Года. Долбаной. Пустоты. У меня была самая обыкновенная депрессия. Три года, которые с тем же успехом можно было пролежать в коме."
"Для начала представьте, что у вас очень сильное горе. Допустим, умер кто-то важный. Все стало бессмысленно и безжалостно, вы с трудом встаете с кровати и все время норовите заплакать. Вы плачете, бьетесь головой о стену (или не бьетесь — это уже от темперамента зависит) .
Если представить, что жизнь — это такая разноцветная жидкость, которой заполнено тело, то депрессия — это когда жидкость откачали почти до нулевой отметки, оставив только какую-то мутную взвесь на дне, благодаря которой вы можете пользоваться руками, ногами, речевым аппаратом и логическим мышлением. Откачали и за каким-то лешим наглухо закупорили отверстия, через которые можно было бы влить новую порцию. Кто, зачем и почему — неизвестно.
Возможно, ужасное событие было настолько ужасным, что от него никак не оправиться (тогда это называют реактивной, спровоцированной внешними факторами и стрессом, депрессией). Я и так не претендовала на титул «Мисс Жизнерадостность», а тут еще и мир от души двинул мне в табло.
Депрессию часто описывают в духе «весь мир стал серым», но это вопиющая неточность. Мир остается цветным и многообразным, и ты это видишь, со зрением у тебя все в полном порядке. Просто теперь весь цвет и многообразие — это просто информация, от которой тебе никак, ВООБЩЕ НИКАК.
Не интересно. Не радует. Непонятно, почему должно радовать. Непонятно, почему радуются другие, зачем они шебуршатся, что-то там читают, куда-то едут, собираются группами более и менее трех человек.
Не знаю, можно ли объяснить это человеку, который там, в депрессии, никогда не был: тебя не трогает как сам факт разлива Дона, так и его масштабы. Депрессия — это такая компактная персональная зима, которая всегда с тобой.
Еще одна сторона депрессии, неведомая здоровому человеку — ты должен постоянно изображать эмоции, которых не испытываешь.
Ты плохо помнишь, как испытывал их раньше, поэтому приходится напрягать мозги, конструируя реакции. Ты идешь по улице с другом мимо цветущей вишни. Друг говорит: «Посмотри, как красиво!». Ты смотришь. Фиксируешь: «Это должно вызывать во мне радость». говоришь: «Да, офигенно! Как хорошо, что весна!». У тебя в сознании просто загораются лампочки — «радость», «интерес», «юмор». Ты выдаешь нужные реакции.
То, о чем я сейчас написала — это умеренная депрессия, не тяжелая. Ты вполне в состоянии изображать вменяемого члена общества, ходить на работу, хоть это дается нелегко.
А теперь представьте все то же, но в вашу грудную клетку воткнут топор. Топор невидимый, крови нет, но вам все время больно.
Больно независимо от времени суток, положения в пространстве и окружающей обстановки. Так больно, что становится сложно даже разговаривать — между вами и собеседником как будто метровая толща стекла. Трудно понимать. Трудно формулировать. Трудно думать даже самые простые мысли.
Любое действие, которое всю жизнь выполнялось на автомате, вроде чистки зубов или похода в магазин, становится подобно перекатыванию с места на место огромных каменных глыб. Жить — мучительно и невыносимо, в каждую отдельно взятую секунду. Вот это — уже ТЯЖЕЛАЯ депрессия.
Работать практически невозможно, скрывать от окружающих, что с вами что-то не так, — тоже. Я провела в этом состоянии около полутора месяцев, и больше всего на свете я боюсь, что когда-нибудь это повторится.
Потому что это АД на земле, это дно, это хуже рака, спида и войны. Параметр «боль» и выкручен до абсолютного максимума, доступного нервной системе.
Депрессия может быть еще и тревожной. Это когда топор в твоей грудной клетке начинает раскачивать из стороны в сторону. Со мной это происходило каждое утро — я сидела под вытяжкой, прикуривала сигареты и мучительно боялась всего, от далекого будущего до сегодняшней электронной почты.
Насколько я знаю, такие состояния (когда с топором в груди) лечат в стационаре. Но многие худо-бедно вылезают самостоятельно — помогает молодость и живучесть. А еще отсутствие сил доползти до этого стационара.
После месяцев прокручивания через мясорубку твоя старая личность превращается в совершено однородный фарш. Ты очень смутно помнишь, кто ты, что ты любил и что доставляло тебе удовольствие (и доставляло ли что-то вообще). Ты достаешься себе в виде набора высушенных характеристик без всякого наполнения. «У меня аналитический склад ума». «Я чрезмерно эмоциональна». «Я умею и люблю писать тексты».
А потом просто пришел день, когда я не смогла работать — вообще, совсем.Нервное истощение было настолько сильным, что я даже не помню, как объясняла начальству, что хочу уволиться. Помню только абсолютную, пустоту внутри.
Знаете, что самое стремное во всей этой истории? Этих трех лет тоски, ужаса и безумия могло просто не быть. Купировать мою депрессию оказалось не сложнее, чем вылечить какую-нибудь ангину. Прием удачно подобранных препаратов — и мутное стекло, отделявшее меня от мира, исчезло. Я вышла из комы, вернулась с Крайнего севера — я не знаю, как лучше описать это состояние. Мне стало нормально — наверное, так точнее всего. Мне тепло, мой кофе крепкий и вкусный, листва на деревьях зеленая.
Вы не представляете, какой это шок —вспомнить, что опция «справляться с жизнью» включена в твою базовую комплектацию по умолчанию и не требует постоянных мучительных усилий.
Если что, это ни в коем случае не пост пропаганды таблеток. Я всего лишь хочу сказать, что болезнь депрессия существует, что она может случиться с каждым, что ее можно и нужно лечить. Как именно лечить — это уже к специалистам.
Таблетки нужны не всем. Самостоятельно поставить себе диагноз, надыбать где-нибудь антидепрессанты и жрать их горстями — феерический идиотизм, но ведь кто-то ухитряется так делать."
ЖЖ.
Если представить, что жизнь — это такая разноцветная жидкость, которой заполнено тело, то депрессия — это когда жидкость откачали почти до нулевой отметки, оставив только какую-то мутную взвесь на дне, благодаря которой вы можете пользоваться руками, ногами, речевым аппаратом и логическим мышлением. Откачали и за каким-то лешим наглухо закупорили отверстия, через которые можно было бы влить новую порцию. Кто, зачем и почему — неизвестно.
Возможно, ужасное событие было настолько ужасным, что от него никак не оправиться (тогда это называют реактивной, спровоцированной внешними факторами и стрессом, депрессией). Я и так не претендовала на титул «Мисс Жизнерадостность», а тут еще и мир от души двинул мне в табло.
Депрессию часто описывают в духе «весь мир стал серым», но это вопиющая неточность. Мир остается цветным и многообразным, и ты это видишь, со зрением у тебя все в полном порядке. Просто теперь весь цвет и многообразие — это просто информация, от которой тебе никак, ВООБЩЕ НИКАК.
Не интересно. Не радует. Непонятно, почему должно радовать. Непонятно, почему радуются другие, зачем они шебуршатся, что-то там читают, куда-то едут, собираются группами более и менее трех человек.
Не знаю, можно ли объяснить это человеку, который там, в депрессии, никогда не был: тебя не трогает как сам факт разлива Дона, так и его масштабы. Депрессия — это такая компактная персональная зима, которая всегда с тобой.
Еще одна сторона депрессии, неведомая здоровому человеку — ты должен постоянно изображать эмоции, которых не испытываешь.
Ты плохо помнишь, как испытывал их раньше, поэтому приходится напрягать мозги, конструируя реакции. Ты идешь по улице с другом мимо цветущей вишни. Друг говорит: «Посмотри, как красиво!». Ты смотришь. Фиксируешь: «Это должно вызывать во мне радость». говоришь: «Да, офигенно! Как хорошо, что весна!». У тебя в сознании просто загораются лампочки — «радость», «интерес», «юмор». Ты выдаешь нужные реакции.
То, о чем я сейчас написала — это умеренная депрессия, не тяжелая. Ты вполне в состоянии изображать вменяемого члена общества, ходить на работу, хоть это дается нелегко.
А теперь представьте все то же, но в вашу грудную клетку воткнут топор. Топор невидимый, крови нет, но вам все время больно.
Больно независимо от времени суток, положения в пространстве и окружающей обстановки. Так больно, что становится сложно даже разговаривать — между вами и собеседником как будто метровая толща стекла. Трудно понимать. Трудно формулировать. Трудно думать даже самые простые мысли.
Любое действие, которое всю жизнь выполнялось на автомате, вроде чистки зубов или похода в магазин, становится подобно перекатыванию с места на место огромных каменных глыб. Жить — мучительно и невыносимо, в каждую отдельно взятую секунду. Вот это — уже ТЯЖЕЛАЯ депрессия.
Работать практически невозможно, скрывать от окружающих, что с вами что-то не так, — тоже. Я провела в этом состоянии около полутора месяцев, и больше всего на свете я боюсь, что когда-нибудь это повторится.
Потому что это АД на земле, это дно, это хуже рака, спида и войны. Параметр «боль» и выкручен до абсолютного максимума, доступного нервной системе.
Депрессия может быть еще и тревожной. Это когда топор в твоей грудной клетке начинает раскачивать из стороны в сторону. Со мной это происходило каждое утро — я сидела под вытяжкой, прикуривала сигареты и мучительно боялась всего, от далекого будущего до сегодняшней электронной почты.
Насколько я знаю, такие состояния (когда с топором в груди) лечат в стационаре. Но многие худо-бедно вылезают самостоятельно — помогает молодость и живучесть. А еще отсутствие сил доползти до этого стационара.
После месяцев прокручивания через мясорубку твоя старая личность превращается в совершено однородный фарш. Ты очень смутно помнишь, кто ты, что ты любил и что доставляло тебе удовольствие (и доставляло ли что-то вообще). Ты достаешься себе в виде набора высушенных характеристик без всякого наполнения. «У меня аналитический склад ума». «Я чрезмерно эмоциональна». «Я умею и люблю писать тексты».
А потом просто пришел день, когда я не смогла работать — вообще, совсем.Нервное истощение было настолько сильным, что я даже не помню, как объясняла начальству, что хочу уволиться. Помню только абсолютную, пустоту внутри.
Знаете, что самое стремное во всей этой истории? Этих трех лет тоски, ужаса и безумия могло просто не быть. Купировать мою депрессию оказалось не сложнее, чем вылечить какую-нибудь ангину. Прием удачно подобранных препаратов — и мутное стекло, отделявшее меня от мира, исчезло. Я вышла из комы, вернулась с Крайнего севера — я не знаю, как лучше описать это состояние. Мне стало нормально — наверное, так точнее всего. Мне тепло, мой кофе крепкий и вкусный, листва на деревьях зеленая.
Вы не представляете, какой это шок —вспомнить, что опция «справляться с жизнью» включена в твою базовую комплектацию по умолчанию и не требует постоянных мучительных усилий.
Если что, это ни в коем случае не пост пропаганды таблеток. Я всего лишь хочу сказать, что болезнь депрессия существует, что она может случиться с каждым, что ее можно и нужно лечить. Как именно лечить — это уже к специалистам.
Таблетки нужны не всем. Самостоятельно поставить себе диагноз, надыбать где-нибудь антидепрессанты и жрать их горстями — феерический идиотизм, но ведь кто-то ухитряется так делать."
ЖЖ.
так что не поймешь...
- Не выбран
чем меньше пьёшь таблеток, тем здоровее 
это из моего опыта 
Здоровья всем нам, душевного особенно! Бублик с маком, спасибо вам за позитив!
