Сообщество помощи пострадавшим от наркомании

Мода диктует брать солнце и вешать на стену,
мода диктует частный закрытый свет,
стричь мысли коротко и похмеляться сеном,
радужно и перспективно плевать на всех,
мода диктует смешные пшеничные шляпки,
а я хожу в джинсах, порванных клыками собак,
а я в коридорах быта горбато шаркаю
и каждую душу пытаюсь спасти за так.
Хотя бы одну — вот эту, с острыми скулами,
с мокрыми перьями, налипшими на лицо,
пока еще проходную, пока еще тусклую,
я кутаю ее в свои руки и рву сухостой.
Я в ней зажигаю свечи — ведь их там тысячи,
я в ней нахожу осмысление или суть,
и свободное солнце, не прибитое к стенам шпилечкой,
солнце с жалом севера, похожее на осу.

Аль Квотион

жаль, такая милая, а туда же, где таких берут, их же нет в продаже; по большому счету, не люди даже, а научные образцы. может только петь об армагеддоне, о своем прекрасном царе гвидоне, эти маленькие ладони, выступающие резцы.

может только петь, отбывать повинность, так, как будто кто-то все ребра вынес, горлово и медленно, как тувинец, или горец, или казах.
у того, кто слушает больше суток, потихоньку сходит на нет рассудок, и глаза в полопавшихся сосудах, и края рукавов в слезах.

моя скоба, сдоба, моя зазноба, мальчик, продирающий до озноба, я не докричусь до тебя до сноба, я же голос себе сорву. я тут корчусь в запахе тьмы и прели, мой любимый мальчик рожден в апреле, он разулыбался, и все смотрели, как я падаю на траву.

этот дробный смех, этот прищур блядский, он всегда затискан, всегда обласкан, так и тянет крепко вцепиться в лацкан и со зла прокусить губу. он растравит, сам того не желая, как шальная женушка менелая, я дурная, взорванная и злая, прямо вены кипят на лбу.

низкий пояс джинсов, рубашки вырез, он мальчишка, он до конца не вырос, он внезапный, мощный, смертельный вирус, лихорадящая пыльца; он целует влажно, смеется южно, я шучу так плоско и так натужно, мне совсем, совсем ничего не нужно, кроме этого наглеца.

как же тут не вешаться от тоски, ну, он же ведь не чувствует, как я стыну, как ищу у бара родную спину, он же здесь, у меня чутье; прикоснись к нему, и немеет кожа; но господь, несбычи мои итожа, поджимает губы – и этот тоже. тоже, девочка, не твое.

Вера Полозкова

Не тому нас учили в школе.
Знали, жили бы не тупя:
Где находится корень боли.
Как извлечь его из себя.

Где укрыться и как укрыться,
Если эта Земля кругла.
Даже угол тупой сгодится,
Сложно, всё-таки, без угла.

Мы не знали, что треугольник -
Это худшая из фигур.
Выхожу из себя, как школьник,
Выходящий на перекур

Разве мы виноваты, что ли,
Что такие, какие есть.
Это нас научили в школе
Вечно в дело чужое лезть.

Это там оголяли нервы.
Каждый день, потому из нас
Вырастают такие стервы.
И стервятники. Каждый раз.

Златенция Золотова

Не забывай, что на этой сцене
Живые люди, а не актёры.
Как сложно взять и не обесценить,
Ведь ты страдалец уже матёрый.

И эти мелочи так нелепы.
Так сложно взять и не улыбнуться.
В твоей душе, ведь, такие склепы,
Что можно запросто ужаснуться.

Не забывай, что и ты когда-то
Пытался боль выносить наружу.
Это сейчас ты такой пиSдатый
И знаешь точно: бывает хуже.

Бывает. Каждый своё заслужит.
Мы все по разным идём дорогам.
Но ничего не бывает хуже,
Чем меряться болевым порогом.

Златенция Золотова

Проскользнул декабрь по тонкому слою льда,
Хрусталем вживаясь в подошвы моих сапог,
Колесо Сансары, вращаясь, уносит вдаль,
Неужели в пропасть? А, впрочем, решает Бог.

Разучившись плакать, заревана в три ручья,
Королева смеха с короною набекрень,
Не устроит больше в игре результат "ничья",
На разломе судеб свергается ночью день.

- Умираю, больно.
- Хорошая, потерпи.
- Сталактиты дремлют в глубоких пещерах глаз.
- Неужели дремлют? А видишь на башне шпиль?
- Ничего не вижу. Незрячая я сейчас.
- Потерпи, голубка. Моя горяча рука.
- Диафрагма будто натянутая струна.
- Догадался - скрипка.
- Нисколечки! "Контрабас",
Гениальный Патрик, фамилия не важна.

Заметалось солнце в сплетении меж ребЕр,
Затрудненный выдох, почти невозможный вдох.
- Подсобите, доктор, ну силушкой, в сто ампер,
Или лучше в двести, пока агрегат не сдох.

- Голубое небо тоскует в твоих глазах.
Ничего не бойся. Разглажу морщины туч.
- Я б тебя любила так нежно, так страстно, ах...
Феромоны чую, телесный парфюм летуч.

- Полетай, родная. Тебе хорошо со мной?
Заклинаю словом. Приказываю - ЖИВИ!
- Хорошо? Безмерно! Но слёзы стоЯт стеной,-
Не Стеною Плача, скорее стеной любви...

Лилиан Ту

стиснув до белизны кулаки,
я не чувствую боли.
я играю лишь главные роли -
пусть они не всегда велики,
но зато в них всегда больше соли,
больше желчи в них или тоски,
прямоты или истинной воли -
они страшно подчас нелегки,
но за них и награды поболе.

ты же хочешь заставить меня
стать одним из твоих эпизодов.
кадром фильма. мгновением дня.
камнем гулких готических сводов
твоих замков. ключами звеня,
запереть меня в дальней из комнат
своей памяти и, не браня,
не виня, позабыть и не вспомнить.

только я не из тех, что сидят по углам
в ожидании тщетном великого часа,
когда ты соизволишь вернуться к ним - там,
где оставил. темна и безлика их масса, -
ни одной не приблизиться к главным ролям.

я не этой породы. в моих волосах
беспокойный и свежий, безумствует ветер,
ты узнаешь мой голос в других голосах -
он свободен и дерзок, он звучен и светел,
у меня в жилах пламя течет, а не кровь,
закипая в зрачках обжигающим соком.
я остра, так и знай - быть не надо пророком,
чтоб понять, что стреляю я в глаз, а не в бровь.

ты мне нравишься, мастер: с тобой хоть на край,
хоть за край: мы единым сияньем облиты.
эта пьеса - судьба твоя; что ж, выбирай -
если хочешь, я буду твоей маргаритой...

Вера Полозкова

Добро пожаловать отсюда
Беда, уныние и боль!
Средь ангелов устал Иуда,
Пришёл на землю – сыпать соль,
В людские слёзы добавляя
Свой незаметный порошок.
Он спросит: «Ты ещё живая?»,
А я скажу: «Всё хорошо!»

Добро пожаловать отсюда
Упрёки, злость и негатив.
Я рождена, чтоб верить в чудо,
А чудо – чтоб меня спасти!
И если разгорелось ярко
Неверие в душе моей –
Плесну в него надежды чаркой,
Чтоб пал без памяти злодей…

Добро пожаловать отсюда
Коварство лжи и мутный смог!
Я в луже вижу луч восхода,
А не из грязи ободок…
Не поучать, а быть примером!
Открыть своей души врата…
Любовь, добро, надежда, вера,
Добро пожаловать сюда!

Ирина Самарина-Лабиринт, 2019

Исповедуй зрячесть.
Тренируй живучесть.
Даже если нечисть
Тебя хочет вычесть -
Знать, такая участь.

Обижаться глупость.
Не вставай под лопасть.
Счастье может выпасть
В любую пропасть.

Отойди, где низость.
Пожалей, где узость.
Улыбнись, где злость.
Если будет трезвость,
Что мы только известь
Строить к Богу близость -
Значит, всё срослось.

Вера Полозкова

Вчера ко мне приходило счастье.
Оно было одето в осень,
пахло разноцветными дождями
и почему-то пряниками.
Мы сидели на кухне,
я угощал его горячим чаем,
а оно добавляло в него
насушенные за август лепестки опавших звезд...
Мы провели вместе всю ночь.
Оно то птицей садилось на плечо,
то мягкой урчащей кошкой лежало на коленях.
А утром оно засобиралось в путь, извинялось,
обещало обязательно заглядывать на огонек,
потом накинуло на тонкие плечики радугу,
раскрашенную детскими снами,
и вылетело за дверь.
Но я рад, потому что обернувшись на пороге,
оно сказало мне, что идет к тебе. Встречай!..

Аль Квотион

Вероника Тушнова

Я поняла, — ты не хотел мне зла,
ты даже был предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся, я ведь не в укор,
ты и такой мне бесконечно дорог.
Хорош ты, нет ли, — это сущий вздор.
Любить так уж любить — без оговорок.
Я стала невесёлая... Прости!
Пускай тебя раскаянье не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой спасти меня не может.
Забудь меня. Из памяти сотри.
Была — и нет, и крест поставь на этом!
А раны заживают изнутри.
А я ещё уеду к морю летом.
Я буду слушать, как идёт волна,
как в грохот шум её перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу вечности листает.
Не помни лихом. Не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься — всё моё — со мной.
И не сочувствуй — я не торговалась!

Как быстро все становится прошедшим:
касанье пальцев и цветы акаций,
на кончике пера июльский дождь,
и завтра будет только вспоминаться
все то, чего сегодня ты так ждешь,
как быстро все становится прошедшим!

Как быстро все становится прошедшим:
коль жизнь театр — то потеки грима,
уставших зрителей уснувшее чутье,
и даже боль тем легче одолима,
чем скоротечней будущность ее,
как быстро все становится прошедшим!

Как быстро все становится прошедшим,
как быстро понимаешь — пробежало
и кажется как будто не твоим,
останется, возможно, горстка жалоб
и жалость к малым чувствам бытовым,
как быстро все становится прошедшим!

Как быстро все становится прошедшим -
и не за что держаться, право слово,
ликует счастье или дух болит.
А ты все тот же — это мир вдруг новый,
как быстро все становится прошедшим,
как быстро мы уходим от земли…

Аль Квотион

эти мысли мне не вынести
— непосильны.
что реальность, а что вымысел?
объясни мне.

что вторичное? что главное?
где отчизна?
что случится с нами славными
после жизни?

где найти любовь? бесстрашие?
свет? свободу?
что с родными станет нашими
через годы?

оборачиваюсь. комната.
звуки клавиш!
магия ночного города.
(ты сияешь). и в ответ твоё красивое
(в ритме танца)
«все — реальность и все — вымысел.
— наслаждайся».

Ах Астахова.

Отвыкаю я быть идеальной
И учусь становиться собою.
Оттого становлюсь уникальной,
Наполняя планету Любовью.

Жаль, что только сейчас осознала,
Что нельзя подавлять свою личность,
А желанья понять для начала,
Так как кроется в них идентичность.

Что хочу? Что со мной происходит?
Почему пустота вместо света?
Отчего силы снова уходят,
И сгорает душа как комета?

Осознала? Теперь воплощаю!
Не боюсь я эксперимента.
И себя за ошибки прощаю,
Наслаждаясь убранством момента.

Если вдруг происходят конфликты,
То учусь находить компромиссы.
Постепенно улягутся битвы,
Зацветут на их месте ирисы…

После бури, омыта водою,
Вся сияю в небесных алмазах.
Остаюсь неизменно собою:
Я цветок в самых смелых окрасах.

Юлия Зельвинская

Как много раз мне слышались шаги,
Как много раз мне чудились объятья.
А после время вправило мозги.
И, вроде бы, с собой уже опять я.

Не слышится, не чудится. Покой.
Такой покой бывает перед взрывом.
Я, как граната, с вырванной чекой,
Которая зависла над обрывом.

Как много раз мне виделись глаза.
Как много раз мне чувствовались руки.
Так много, что накрыла бы шиза.
Но время облегчало эти муки.

Теперь я отдаю ему долги.
Не чувствами живя, а по инерции.
Все просто: время вправило мозги.
Так вправило, что вывихнуло сердце.

Златенция Золотова

Порой, кажется, я не отсюда,
Будто здесь по ошибке, случайно.
В этом мире нет места для чуда,
Здесь всё слишком нелепо и странно.

Здесь читают совсем не те книжки
И слова говорят не те же.
Бабочки в животе быстро слишком
Превращаются в скребущих кошек.

Порой, кажется, я здесь чужая
И так манят другие планеты -
Там, где свет без начала и края,
Шум прибоя и вечное лето.

Безразличие - здесь давно норма,
Дружба - редкость, жизнь - бегство по краю.
Этот мир мне не стал родным домом,
Он чужой мне и я в нём чужая.

Галина Бондарева