Продолжаю хроники реабилитации дочки-подростка в рехабе. Планировал отписывать раз в месяц, но история немного запуталась. Ждал пока прояснится.
Итак, после пяти месяцев реабилитации в начале октября у нас была плановая встреча с дочкой в рехабе. Там, она проявила инициативу и заявила о своем желании выйти с ребцентра и продолжать выздоравливать из дома в амбулаторном формате.
Естественно, консультант присутствующий на встрече начал ее отговаривать, заявляя, что она не готова. Жена тоже, не поддержала дочку – сказала, что во время сезонной эмоциональной нестабильности и корректировки курса таблеток от психиатра не стоит что то менять. Я решение дочки поддержал. Консультант резюмировал, что разбирайтесь дальше сами втроем и решайте как хотите.
Дальше начался треш. Подошел руководитель центра с другим консультантом-«мотиватором» и они начали вдвоем, плюс жена, прессовать дочку убеждая ее остаться. Я периодически вмешивался просил их прекратить, не нервировать дочку и уважать ее решение о выборе способа выздоровления. Дочка держалась, где-то полчаса, все более погружаясь в стресс, в конце уже закрывалась лицо руками, плакала и согласилась побыть еще 3 недели в центре.
Видя такое психологическое насилие я вызвал полицию, которая приехала уже после того как дочка ушла на группу. Патрульные выслушали стороны и заявили, что не могут вмешиваться – ситуация спорная. Отец ребенка аргументирует по своему, мать – по своему. Попробуйте сначала найти компромиссное общее решение.
В тот же день я подскочил в ювенальную полицию с просьбой помочь. Они высказали моральную поддержку, но заявили, что если напишу заявление, то ему навряд ли дадут ход. Мать ребенка будет оспаривать и разбирательство зайдет в тупик.
Потом разбирали ситуацию на группе родственников реабилитантов. Срач был знатный. Но хорошо, что выговорились и немного успокоились.
Следующим шагом я обратился к программному директору центра (высший руководитель) с просьбой помочь разрулить ситуацию. На что он ответил: «вы вели себя не красиво, я видел видеозапись, я не хочу вмешиваться. Разбирайтесь сами втроем: вы, ваша жена и дочка за пределами рехаба.» (Словом, технично съехал).
Хорошо, что согласилась помочь психолог дочки, которая ведет ее в ребцентре. Посодействовать, что бы мы с женой пообщались и попробовали найти компромиссную позицию не «разрывая» дочку. И поначалу даже намечалось решение – встретится втроем в присутствии психолога вне центра. Что бы дочка послушала спокойно наши позиции и сама, без давления, приняла решение о способе дальнейшей реабилитации/выздоровлении. Но в последний момент жена отменила эту запланированную сессию.
Проходит шестой месяц реабилитации с таким подвешенным нерешенным конфликтом. В конце 6 месяца я еду на плановую встречу с дочкой в ребцентр (жена отказалась приезжать). Руководитель центра по телефону заявляет, что дочке сейчас не полезно будет встречаться. Решайте свой вопрос с женой и приезжайте вместе. На мою просьбу передать заявление программному директору по поводу отказа мне во встрече с дочкой, прозвучал ответ: «а зачем мне это надо. Сами ему передавайте». Жена такое поведение руководителя центра поддержала.
В тот же день отсылаю по почте и по вайберу заявление директору центра о отзыве своего согласия на пребывание дочки в центре, расторжение договора на реабилитацию, и просьбой объяснить на каком основании мне как законному представителю дочки отказано в доступе к ней. Прошло почти две недели – нулевая реакция на заявление. Возможности контактировать с дочкой по тел тоже не было.
Иду дальше и выхожу на связь с председателем ассоциации (сети) в которую входит ребцентр и прошу о содействии. Описываю ситуацию. Говорю, что если не начнем решать проблему, то обращаюсь в прокуратуру, к уполномоченному по правам человека и в полицию для защиты своих прав, и прав своей дочки.
В тот же день, ребцентр организовывает выход дочки на связь со мной по телефону. Ситуация начинает разруливаться. Рассказывает, что после 6 месяца ее перевели в другой дом центра – ресоциализационное отделение. И она в порядке.
Сейчас уже ей дали телефон. Созваниваемся, проговариваем ситуацию. Скоро будем встречаться.
Конец эпизода
