Сообщество помощи пострадавшим от наркомании

Можно я тоже внесу "свою" лепту?

Neivid

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри.
И струилась жизнь моя в английском доме,
Где кудрявы резеда и земляника,
И камин в библиотеке после чая.
Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри.
Я б тогда пришел домой с охоты рано,
И спросил - скажи мне, Мэри, что случилось?
Почему ты вся в расстройстве, дорогая?

И ответила бы я, послушай, милый.
Я сегодня повстречала незнакомца.
Он ходил у нас по лесу, как лесничий,
И смотрел на все деревья, как разбойник.
Я ходила собирать коренья маме,
Ты ведь знаешь, мама нынче приболела,
Я ходила, чтоб набрать грудного сбора,
Но внезапно повстречала незнакомца.

И тогда бы я ответил - дорогая,
Ну какая тебе разница, скажи мне,
Кто там ходит по опушке за калиткой,
Если крепко спит мой пёс напротив дома?
Но сказала бы я - Джон, послушай, милый,
Незнакомец этот в куртке и без шляпы,
По плечам его безбожно вьются кудри,
А глаза его зелёные, как листья.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри,
Я почувствовал бы легкую досаду -
У меня глаза как небо голубые,
И у Мэри, точно небо, голубые.
У меня не вьются волосы, конечно,
И, конечно, не хожу я в лес без шляпы,
И ответил я бы так: послушай, Мэри,
Не ходила б ты по лесу, дорогая!

Я не знаю, кто там ходит за опушкой,
Я сегодня же пойду туда с собакой.
Я сегодня же возьму с собой дубинку,
И ружьё. И не волнуйся, дорогая.
Я вернусь совсем не поздно, прямо к чаю,
Прямо к чаю я вернусь, ты слышишь, Мэри?
Ты же можешь вышивать пока в гостиной,
Или печь пирог с черникой и корицей.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри.
Я тогда скорей бы Джона проводила,
И дала ему с собою бутерброды,
Термос кофе и большой пакет печенья.
И рукою бы подольше помахала,
У окна печально стоя, как невеста,
А потом бы быстро-быстро побежала
Отпереть калитку ту, что в лес выходит.

И впустила бы скорее незнакомца,
Терпеливо ожидавшего мгновенья,
Чтоб войти в мой чистый дом почти беззвучно,
На ходу снимая куртку без застёжек.
По плечам его безбожно вьются кудри,
А глаза его зелёные, как листья,
У меня глаза, как небо, голубые,
И у Джона, точно небо, голубые.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри.
Незнакомец бы ушел от нас до чая,
Ну а к чаю бы, конечно, Джон вернулся,
Джон ни разу не нарушил обещаний.
Я сказала бы - готов пирог с черникой!
И на стол пирог поставила бы быстро,
И уселся бы мой Джон удобно в кресло,
И курил бы в нём, в окно спокойно глядя.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри.
Я сказал бы - не нашел я незнакомца!
Ты наверное, любимая, ошиблась -
Не растёт у нас в лесу зеленоглазых!
Я искал его везде, и даже больше,
И собаку я пускал ему по следу,
Но собака не хотела потрудиться,
И всё время поворачивала к дому.

Не бывает, не бывает, не бывает -
Я кивала бы в ответ бездумно Джону,
А по лесу в это время незнакомец
Быстро шел бы, сапогом пиная листья.
Я хочу, чтоб меня звали - Джон и Мэри.
Хоть по правде я, конечно - незнакомец,
Что идёт сейчас по лесу, чуть шатаясь,
Головой кудрявой задевая ветки.

Я иду себе по лесу, чуть шатаясь,
Головой кудрявой ветки я тревожу,
Ни о чем не в силах думать, кроме неги,
Из которой выход есть, но он - далече.
И когда в кустах щелчок раздастся резкий,
Упаду я, не заметив расстоянья,
И зелёные глаза мои закрою,
И тихонечко скажу себе "спасибо".

Я лежу себе в траве среди деревьев.
Мне печально, мне удобно, мне спокойно.
Я иду себе домой, позвав собаку,
Мне довольно, мне удачно, мне спокойно.
Я сижу себе в гостиной после чая,
Мне уютно, мне печально, мне спокойно.
Я хочу, чтоб меня звали - Джон и Мэри.
А то что это за имя - "незнакомец"?

Отправлено спустя 1 минуту 7 секунд:
Ф. Сваровский

мне сказали
что ты меня все еще любишь
что ты звонишь
когда меня нету дома
читаешь мои любимые книги
чтобы быть внутренне ближе
ходишь за мной по пятам
в офисе и магазине
к знакомым

говорят, тебя даже видели рядом со мной
весной
на гриле
далеко за городом
и даже на конференции по недвижимости в париже

и это
несмотря на то
что мы друг с другом практически не говорили
и по известным причинам
я в ближайшем будущем тебя, как мне кажется, не увижу

хочешь узнать почему?

потому что на мокрой дороге в ригу
тебя разорвало, размазало, разбросало
и перемешались в единую массу волосы, мясо, кости
и какое-то даже сало
и отдельно лежала оскаленная голова

потому что я был на похоронах
как положено
покупал цветы

потому что
два года уже мертва

но

может быть, это все-таки правда

потому что какой-то странный
травянистый запах
бывает в ванной

ранним утром
я иногда захожу на кухню

там
внезапно
вымыты все тарелки
и накурено
и съедена вся халва.

Отправлено спустя 1 минуту 5 секунд:
Андрей Гоголев

А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску.
Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску.
Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады,
Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы.

Какая теория прозы, ты что? А там океан и горы.
Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы.
Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу.
Там дорога из «где-то» ведёт в «нигде», минуя посёлок «либо».

Я точно тебе говорю: бросай. Ты видишь? Сегодня лето!
А ты собираешься что-то писать, учишь свои билеты,
И время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха.
А нужен всего-то один билет, чтобы уйти, уехать.

Там будут живые: Ахматова, Блок — в виде цветных водопадов.
А по выходным там гуляет Бог. Любит, до полураспада.
Там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками.
Но вот ты заводишь будильник на шесть, говоришь, что завтра экзамен.

А я повторяю: поедем со мной к Луне цвета спелой клюквы.
Хватит глотать, разбавляя слюной, чужие смыслы и буквы.
Поедем. Там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина.
Там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины.

Засыпаешь. И книги твои храпят с чистых беспыльных полок.
Засыпаешь. Висит Иисус распят, поскольку тоже филолог.

Выхожу от тебя и российский флаг закрывает собой звезду.
Через время я нагружу собак и огней тебе привезу!

Чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и тетрадки и книжный шкаф.
Привезу медведицу: вот, посмотри. Не понравится — спрячу в рукав.
Я оставлю юрту с дубовым столом Экзюпери-пилоту.

Но, наверное, ты получишь диплом и устроишься на работу.

Что толку: творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей?
И всё говорил, говорил, говорил, и требовал: слушай, слушай!
А, может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак...

Послушай, чего там вообще сдают?
Хочу поступить на филфак.

решишься - знай: душа одноэтажна,
и окна до полу, и мебели почти
что нет. терять естественно и важно,
иначе будет некуда найти.

увидишь: все начнут из ужаса глухого
то призывать, то клясть свой будущий уход.
и ты умрешь. и ничего плохого
поверь, при этом не произойдёт.

природа вообще не копит за квартирой
ни сплетен, ни людей, ни пауз, ни причин:
носи себя пустым, ходи и резонируй.
записывай, где хорошо звучим.

Вера Полозкова

ЭТО Я!

Я приму себя в любой своей ипостаси:
И печальной, и злой, и в моменты страсти,
И весёлой, и странной, и милой, холодной.
Я приму себя разной, я приму себя новой.

Я приму себя в любом мне известном формате:
И чудачкой, и дурой, и нежной, в умате.
Я приму себя строгой, свободной и пленной.
Я приму себя щедрой, богатой и бедной.

Я приму себя в любом своём отражении:
Брюнеткой, блондинкой. Глаза карие от рождения.
Я приму себя маленькой, юной, с морщинами старой.
Я приму себя сильной, слабой, бодрой, усталой.

Я приму в себе веру, отчаянье, зависть,
Я приму себя раньше, чем ко мне придёт старость.
Я устала искать измененьям причины.
Я приму себя раньше, чем засядут морщины.

Я приму себя раньше, чем когда будет поздно,
Я приму себя раньше, чем по мне пройдёт возраст.
Я приму себя раньше, чем в груди станет больно.
Я приму себя завтра.
Завтра поздно.
Сегодня.

Танцующая-В Ночи

Надо быть иногда и невкусным.
Если хищники на горизонте.
Горечью, как приёмом искусным,
Их атаку сейчас урезоньте.

Не давайте укус смаковать им –
Пусть плюются, чтоб стало противно.
Лишь давая отпор с ними ладим,
А не кровь предлагая наивно.

Хищник гордо идёт на охоту,
«Травоядных» людей призирает.
Сатана любит эту породу –
Через них жертву он выбирает.

Вы предложите сердце с любовью?
Всё съедят: и любовь вместе с сердцем.
Пустота вам останется с болью,
Мир покажется мрачным и серым.

А потом будет море обиды:
«Я старался помочь! Как посмели!».
Над собой не устрой панихиды,
Завывая под звуки метели…

Помолись – и отпустит обида!
Нападают? Дай горечь полыни:
Нет в ней яда, а только защита,
Несъедобен ты с нею отныне.

Юлия Зельвинская

Ты думал, что я сломаюсь? Знаешь, а чёрта с два…
Я счастлива, я улыбаюсь! И хоть не расти трава…
С кем ты сейчас – мне без разницы, главное, что не со мной!
Умница я и красавица, ты же – не мой герой!
Спасибо Судьбе, что расстались. Теперь не болит голова.
Ты думал, что я сломаюсь?.. Мальчик мой, чёрта с два!

всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
потянешься к тыщам – хватишь по голове.
свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим –
без преданной острой финки за голенищем,
двух граммов под днищем,
козыря в рукаве.

все ржут, щеря зуб акулий, зрачок шакалий –
родители намекали, кем ты не стал.
свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей,
понтов и регалий, офисных зазеркалий,
чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал.

плюемся люголем, лечимся алкоголем,
наркотики колем, блядскую жизнь браня.
свобода же в том, чтоб стать абсолютно голым,
как голем,
без линз, колец, водолазок с горлом, -
и кожа твоя была тебе как броня.

Вера Полозкова

Отправлено спустя 46 минут 26 секунд:
В нашей любви я, наверное, стала старше
И научилась держаться и заменять.
После тебя мне уже ничего не страшно,
После тебя мне уже ничего не страшно,
Спасибо тебе за меня.
.
Станешь кому-то опять говорить про счастье,
Так же как мне горячо разжигай камин,
После тебя мне не страшно ни с кем прощаться,
После тебя мне не страшно ни с кем прощаться,
Даже с тобою самим.
.
В память о нас, как в картинную галерею,
Всех приводи, пусть любуются господа,
Ведь для тебя никогда я не постарею,
Ведь для тебя никогда я не постарею,
И ты для меня никогда.
.
Как ожерелье из пластиковых жемчужин,
Наши амбиции дешевы и просты,
После тебя мне, конечно, никто не нужен,
После тебя мне, конечно, никто не нужен,
.
И в первую очередь ты.

Сола Монова.

Зашумит ли клеверное поле,
заскрипят ли сосны на ветру,
я замру, прислушаюсь и вспомню,
что и я когда-нибудь умру.

Но на крыше возле водостока
встанет мальчик с голубем тугим,
и пойму, что умереть — жестоко
и к себе, и, главное, к другим.

Чувства жизни нет без чувства смерти.
Мы уйдем не как в песок вода,
но живые, те, что мертвых сменят,
не заменят мертвых никогда.

Кое-что я в жизни этой понял,—
значит, я недаром битым был.
Я забыл, казалось, все, что помнил,
но запомнил все, что я забыл.

Понял я, что в детстве снег пушистей,
зеленее в юности холмы,
понял я, что в жизни столько жизней,
сколько раз любили в жизни мы.

Понял я, что тайно был причастен
к стольким людям сразу всех времен.
Понял я, что человек несчастен,
потому что счастья ищет он.

В счастье есть порой такая тупость.
Счастье смотрит пусто и легко.
Горе смотрит, горестно потупясь,
потому и видит глубоко.

Счастье — словно взгляд из самолета.
Горе видит землю без прикрас.
В счастье есть предательское что-то —
горе человека не предаст.

Счастлив был и я неосторожно,
слава богу — счастье не сбылось.
Я хотел того, что невозможно.
Хорошо, что мне не удалось.

Я люблю вас, люди-человеки,
и стремленье к счастью вам прощу.
Я теперь счастливым стал навеки,
потому что счастья не ищу.

Мне бы — только клевера сладинку
на губах застывших уберечь.
Мне бы — только малую слабинку —
все-таки совсем не умереть.

Евгений Евтушенко. 1977г.

усталая серость разлита по свежим холстам.
я верила в солнце, гулявшее по небу гордо,
но город пронизан дыханьем сурового норда,
и, кажется, осень крадется за мной по пятам.

я знаю, что будет - сценарий твержу наизусть.
я помню эмоции всех своих прожитых жизней.
я лишь узнаю их - по импульсам. безукоризнен
порядок в архивах моих состояний и чувств.

я знала, что будет, когда я тебя отыщу.
как знала и то, когда именно это случится.
и мир рассмеется и бликами будет лучиться,
и ты будешь дерзок, и я тебе это прощу,

и ты будешь грезить не мной и любить не меня
и, вряд ли нарочно, но будешь со мной бессердечен,
и что наш мирок будет хрупок и недолговечен,
как жаркое пламя волшебного летнего дня.

я знала, что это закончится серой тоской.
да, даже печаль я задолго себе предсказала.
тебя не терзала - сама же себя наказала.
исчезла. ушла. обрела долгожданный покой.

кассандра-провидица властвует сердцем моим.
не знаю, каких еще слез я себе напророчу.
но ты был мне подлинно дорог - беспечен, порочен,
испорчен, утрачен - но истинно мною любим.

пустынно в хранилище страхов и снов моих. там
душа моя копит веками свои ощущенья.
там есть одно - как боялась его возвращенья! -
как будто бы осень идет за тобой по пятам...

Вера Полозкова

Я проснулся с рассветом под пение птиц,
И листва шелестела от ветра «дыши»!
Распахнулись глаза, тень свисала с ресниц,
И особое чувство коснулось души.

Мир казался большим, в свете нового дня,
Солнце сделало круг, луч холмы освещал,
Но особая грусть посетила меня:
Это тоже пройдёт-
У всего есть финал.

Я стоял и молчал, погруженный в печаль.
Голос сердца все громче и громче спевал:
Это тоже пройдёт, у всего есть финал.
У всего есть финал!
У всего есть финал!

И рвалась и кричала от боли душа!
Я стоял, словно камень, и горько молчал:
До безумия, до горечи жизнь хороша,
Но и это пройдёт -
у меня есть финал!
..
Но и это прошло, я вернулся в себя,
Я вернулся в свой дом, полный мелких забот.
Но вернулся иным - бесконечно любя
Каждый миг и тебя
и седой небосвод.

Ах Астахова

Все-таки мужчине не к лицу
Бегающий взгляд, как под прицелом.
Как тебе молчится подлецу?
Как тебе теперь живется в целом?
Если я спокойствие храню,
То не потому что не задело.
Созерцаю душу в стиле «ню»,
Это интереснее, чем тело.
Как меня теперь не назови,
Прозвучит неискренне, фальшиво.
Хуже одиночества в любви
Жажда дополнительной наживы.
Вот мы и приблизились к концу.
И на то всего одна причина:
Женщине ужасно не к лицу
Предавший, хотя бы раз, мужчина.

Златенция Золотова

а ты не знал, как наступает старость -
когда все стопки пахнут корвалолом,
когда совсем нельзя смеяться, чтобы
не спровоцировать тяжелый приступ кашля,
когда очки для близи и для дали,
одни затем, чтобы найти другие

а ты не думал, что вставная челюсть
еду лишает половины вкуса,
что пальцы опухают так, что кольца
в них кажутся вживлёнными навечно,
что засыпаешь посреди страницы,
боевика и даже разговора,
не помнишь слов "ремень" или "косынка",
когда берёшься объяснить, что ищешь

мы молодые гордые придурки.
счастливые лентяи и бретёры.
до первого серьёзного похмелья
нам остается года по четыре,
до первого инсульта двадцать восемь,
до первой смерти пятьдесят три года;

поэтому когда мы видим некий
"сердечный сбор" у матери на полке
мы да, преисполняемся презренья
(ещё скажи - трястись из-за сберкнижки,
скупать сканворды
и молитвословы)

когда мы тоже не подохнем в тридцать -
на ста восьмидесяти вместе с мотоциклом
влетая в фуру, что уходит юзом, -
напомни мне тогда о корвалоле,
об овестине и ноотропиле,
очки для дали - в бардачке машины.
для близи - у тебя на голове.

Вера Полозкова

Небеса, я хочу исправиться…
И не плакать от новых трудностей…
От сомнений в душе избавиться…
Я надеюсь, мне хватит мудрости…

Слишком много минут потеряно
От обид, что на сердце прятала…
Небеса, сколько слёз отмерено,
Я уже от души проплакала…

Небеса, я всего лишь женщина,
Что ранима и так доверчива.
От обманов в сердечке трещины,
Но слезами солить их нечего…

Я прощаю людей неискренних,
Что судьба, будто пыль, отсеяла…
Мне достаточно быть единственной,
И любимой, и чтобы верила…

Небеса, мне бы счастья женского –
Это знать, что семья не рушится,
Это радость от смеха детского,
Это сердца подсказок слушаться…

Небеса, отпускаю прошлое…
И прощаю себя за слабости…
Буду верить всегда в хорошее,
Буду ждать не беды, а радости…

Пусть сбываются все желания…
Исполняется, что обещано…
Не смотря на судьбы терзания,
Очень важно остаться женщиной..

Ирина Самарина-Лабиринт

В мире много интриг. Неприятно, но факт.
Сплетни – это тупик. Каждый сплетник – твой враг!
Он затянет туда, где себя не найдёшь...
Приключится беда – к ней толкает нас ложь.

Обо всех людях зло сплетник скажет легко.
Раз язык помело, заведёт далеко.
Защищай ты себя, если врёт – обличи,
Жить не надо терпя, оболгал – не молчи.

Многим людям смешно слышать сплетни порой...
А другим – всё равно, что у них за спиной.
Оттого и растут слухи, как на дрожжах,
Оплетут и порвут, набирая размах.

Сплетен не допускай! Говори так, как есть.
Ты с огнём не играй – береги свою честь.
Сплетничать не давай о себе, о других,
А то зло невзначай не оставит в живых...

Будь на шаг впереди: повода ты не дай!
Кто-то начал плести – правду всю открывай.
Сплетник может орать, возмущаться и выть,
А затем угрожать, проявляя в том прыть...

Только это всё блажь – звон пустышки внутри.
Если входит он в раж, то в глаза говори:
«Разве можно так жить? Хватит врать! Надоел!»,
Эти сплетни все – пшик, слабаков лишь удел.

Юлия Зельвинская

Отправлено спустя 8 минут 16 секунд:

прежде, чем заклеймить меня злой и слабой, -
вспомнив уже потом, по пути домой –
просто представь себе, каково быть бабой –
в двадцать, с таким вот мозгом, хороший мой.

злишься – обзавелась благодарной паствой,
кормишь собой желающих раз в два дня?
да. те, кто был любим – ни прощай, ни здравствуй.
тем, кто остался рядом – не до меня.

с этой войной внутри – походи, осклабясь,
в сны эти влезь – страшней, чем под героин,
после мужчин, - да, я проявляю слабость, -
выживи, возведи себя из руин,

пой, пока не сведет лицевые мышцы,
пой, даже видя, сколько кругом дерьма.
мальчик мой, ты не выдержишь – задымишься,
срежешься, очень быстро сойдешь с ума.

нет у меня ни паствы, ни слуг, ни свиты.
нет никаких иллюзий – еще с зимы.
все стало как обычно; теперь мы квиты.
господи,
проапгрейди и вразуми.

Вера Полозкова

строки стынут кроподтеками
на губах, что огнем иссушены.
люди, пряча глаза за стеклами,
напряженно меня не слушают.

злое, честное безразличие -
на черта им мои истерики?..
им машину бы поприличнее
без метафор и эзотерики,

им, влюбленным в пельмени с кетчупом,
что мои словеса воздушные?
мне понятно ведь это вечное
ироничное равнодушие!

они дышат дымком и сплетнями,
в их бутылочках пиво пенится,
что им я, семнадцатилетняя
многоумная проповедница?..

они смотрят, слегка злорадствуя,
по-отцовски кривясь ухмылками:
"подрасти сперва, моя страстная,
чай, и мы были шибко пылкими!"

я ломаю им представления -
их дочурки дебильнолицые
не над новым дрожат пелевиным,
а флиртуют с ночной милицией.

я же бьюсь, чтобы стали лучшими
краски образов, чтоб - не блеклыми,
но...ты тоже меня не слушаешь,
флегматично бликуя стеклами...

Вера Полозкова.

Иногда посылает нам "ангелов" жизнь
С человеческим ликом,
Не за тем, чтоб поднять в благоденствия высь,
Дав успеха, и шика.

А затем, чтобы в сердце настроить струну
На любовь и на нежность,
И закончить невыигрышную войну,
Обрести безмятежность.

Но мы гоним их прочь, раздражаясь порой
Нравом тихим и робким.
Увлеченные гонкой за приз и игрой,
Их выносим за скобки.

Не кумиры, не звёзды, их вид неказист,
А одежды не белы,
И насмешки им вслед пролетают, и свист,
И колючие стрелы.

Непохожи на всех, не о том говорят
И шаблоны все рушат.
Нам они ни к чему, нам мешает их взгляд,
Проникающий в душу.

Только в горестный час, позабыв про успех
И, крестясь неумело,
Вспоминаем невольно «неправильных», тех,
Чьи одежды не белы...

Анна Опарина.